Блог

Nov 22, 2023

Мелике Кара: Грустная Эмине

В отличие от дворца памяти Мелике Кара посадила сад памяти на полу галереи Кунст-Халле Санкт-Галлен. Композиция «Сад Эмине» (названа в честь ее бабушки)

В отличие от дворца памяти Мелике Кара посадила сад памяти на полу галереи Кунст-Халле Санкт-Галлен. Композиция «Сада Эмине» (названного в честь ее бабушки) неоднозначна: пять больших картин на холсте лежат ровно, слегка приподнявшись над полом, а прямо на пол заламинирован лабиринт зернистых черно-белых семейных фотографий. Мотки декора — бордюры и цветочки из цветной штукатурки, нанесенные, как глазурь, через кондитерский мешок — дополняют фотографии. Глаз мелькает между фигурами на изображениях и чистой абстракцией картин, состоящих из ярких узлов пастельно-розового, желтого и голубого, нанесенных тяжелыми сплошными мазками на серебристом фоне. Кара проявила культурную энергию центрального предмета курдского дома: ковра, который во многих ближневосточных культурах рассматривается как центрирующий или закрепляющий агент в доме. Создавая напольное покрытие из собственных семейных снимков и собственных декоративных причуд, визуальное движение по гобелену, которое мы обычно совершаем глазами, становится физическим путешествием по галерее. Прямые края картин и фотографий придают пространству правильную геометрию, представляя при этом диаметрально противоположные образные идеи. Трехмерный промежуточный декор, блуждающий по галерее, также действует как трансгрессивное присутствие, ставя под сомнение то, как мы регистрируем знакомые формы по сравнению с воображаемыми. Является ли гобелен или ковер, украшенный символами или упрощенными изображениями, произведением абстракции или чем-то другим? Кара, соединив в своей инсталляции идею личной памяти, декора, а затем живописную чувствительность абстрактного экспрессионизма, стремится разделить наши различные степени познания и узнаваемости.

Не слишком ли много переменных здесь манипулируется? Художник пытается дестабилизировать проверенное временем мнение о взгляде на искусство: картины должны лежать где угодно, только не на полу. Галерея здесь — это не презентация, а прогулка. Художница часто возвращается к своей метафоре сада, и это придает повествование экскурсу по ее инсталляции. Подобно безумству в парке, картины плавают в пространстве как достопримечательности на пути или, что еще интереснее, как препятствия, требующие от нас повернуть назад и найти альтернативу. Картина кашаи/тидж (все картины 2023 года), чуть шире квадрата, расположена на небольшом участке голого пола. Мы не можем определить ориентацию произведения, но по путям, которые позволяют нам приблизиться к нему, мы можем ощутить вертикальную и горизонтальную оси, подобно ковру или гобелену. Легкие цветные мазки, возникающие, как случайные нити из спрессованных комков краски, если смотреть сверху, напоминают детские пометки мелом на асфальтированной игровой площадке. На сером фоне запечатлены декоративные узоры, встречающиеся на коврах и различных тканях. В картине kars/tij светло-желтая краска и серая краска обтекают фоновые узоры, придавая им трехмерность, которой они никогда в жизни не могли бы достичь на ковре.

Черно-белые изображения были наклеены на пол пшеницей, временами их скрывали липкие, солоноватые мазки, нанесенные кистью. Есть фотографии на паспорта, группы лиц, женщины в чадрах в традиционных курдских одеждах и семейные портреты, некоторые более формальные, некоторые менее формальные. Приклеенные к полу, они выглядят как призрачная помесь плакатов, приклеенных к строительным лесам, и вырезок из газет и фиксируют различные моменты жизни человека или семьи. В остроумный момент картина дазкири / тидж по большей части закрывает фотографию, на которой она стоит, за исключением двух пар ног, торчащих из-под холста, в стиле «Злая ведьма Востока». Фотографии не образуют узора, но чередование черного и белого примерно такое же, если смотреть на пространство трех больших залов галереи.

Центральный и самый узкий из трех залов Кунст-Халле Санкт-Галлен полностью отдан ламинированным фотографиям и прикладному декору; здесь нет лежачей живописи. Извилистая тропинка проходит вдоль всей ее длины, и большое окно на одном конце обращено к узкой глухой стене на другом. Выцветшие семейные образы почти полностью скомпрометированы окантовкой. Аккуратно уложенные гипсовые алые X-образные формы проносятся по полу (останавливаясь по обе стороны дорожки), а банки сросшихся гипсовых цветочков разных размеров и оттенков красного и розового расположены высоко рядом с более правильным дизайном, конкурируя с пучками настоящей травы и дерна на открытом пространстве, видимым через окно. Трехкомнатная одиссея — это ода институту ковра/гобелена: Кара деконструировала его на буквальном уровне, отделив декор от геометрического формата. Сад Эмине — это земной аналог райских садов, часто изображаемых на коврах, а образы — это самопознание художника и открытие для зрителя.